А я теперь - очкарик!

Наконец-то сходила к окулисту. Выяснилось, что левый глаз -0,5, правый -2! Уже сделала очки, надо бы сфотографироваться в них. Саша сначала сказал, что я похожа на Берию, а потом признался, что у меня теперь такой умный вид, что ему прямо не по себе!

А я-то всё никак не могла понять, чего это я в метро время не вижу!

По свидетельству Саши, его папа говорил что-то типа:"Тебе бы жену в очках! Вот бы, когда вы целовались, звон стоял!" И бог услышал его молитвы! Теперь в нашей московской семье все "такие" - моя мама, Саша, Гришка, и я...

Пропавшая грамота. Дмитрий Быков

Грамотность в России становится личным делом каждого     

"«Думая о руской арфографии, прежде всего преходит мысель отом што она усложнена. Это во многом прослабило рускую государственость. Четатель слишком много времени тратит на чтение книг и изучение правил, а так же заучивание стихов, а если-бы он посвятил это время совсем не такому безполезному делу, то мы давно мы уже жыли как люди». Ведь все понятно, правда? Даже веселей так читать.

Реформа русской орфографии, о необходимости которой так много говорили сначала при Хрущеве, а потом в 90-е, совершилась. При этом законодательно она пока никак не оформлена. Орфография начинает постепенно упраздняться сама собою. Она размывается. Ее уже почти не видно.

Любая газета пестрит ошибками на «тся — ться», «н — нн», на слитное и раздельное написание «не» с прилагательными и наречиями. Присоединение деепричастного оборота к безличным конструкциям («Глядя на эту картину, думается, что…») давно сделалось нормой. С деепричастиями вообще творится нечто катастрофическое. «Наблюдая за прыжком, у вас возникнет вопрос» — это бы ладно, это спортивные комментаторы, которых называют прапорщиками телевидения. Но ведь и телеведущий Николай Николаев говаривал: «Посулив ему 50 000, договоренность была достигнута». С пунктуацией творится что-то невообразимое: запятыми обрастают даже такие невинные наречия, как «вчера». «Тем не менее» или «вообще» — это уж обязательно. Эта пунктуационная избыточность — черта нового времени, позднепутинского: при Ельцине запятые игнорировали вообще, свобода! Теперь их ставят везде где надо и не надо: страхуются от гнева незримого начальства. Стараются наставить как можно больше запятых, чтобы уж никто не подкопался. Это же касается страшной русской коллизии «н — нн»: в порядке перестраховки предпочитают удваивать это несчастное «н» повсюду. В нескольких сочинениях мне уже встретилось «воспитанн» и «прочитанн». И так во всем.

Орфография, ситуация с грамотностью в обществе — лучшее зеркало истинного состояния страны. Еще Достоевский предсказывал, что с упразднением «ятей» и «еров» все пойдет к черту. С упрощения русской орфографии началась послереволюционная культурная деградация; революции и оттепели вообще часто приносят с собой упрощения — и потому при Хрущеве мы чуть не получили написание «заец», максимально приближенное к фонетическому. Во времена закрепощений орфография соблюдается особенно строго, но следят за ее соблюдением люди глубоко некультурные, репрессивного склада — поэтому усвоение законов языка носит характер поверхностный и насильственный. Сегодня у нас идет процесс смешанный. С одной стороны, закрепощение — отсюда бесконечные перестраховки. Получение любой справки, пропуска или интервью обрастает тысячей ненужных запятых — как и официальная речь. С другой стороны, предыдущее двадцатилетие расслабухи и триумфального невежества привело к тому, что культурная преемственность утрачена. Дети продолжают изучать в школах русскую литературу, но уже не понимают, зачем это надо. Им успели внушить, что знания — не залог совершенствования личности, но способ получить диплом или откосить от армии, а для жизни будет лучше, если ты быстрее забудешь все, чему учился.
«Хлестаков заводит шаржни с женой городничего». «Из-под стола вылезла помесь дворянки с таксой, спавшая на стручках». «Коробочка разводит птиц и разных домашних утварей». «Население духовно деградируется». «Лирический герой Есенина вместе со своим автором превращается в рьяного фаната революции». «В высших кругах Петербурга царят беззаконие и беспредел» (о «Петербургских повестях» Гоголя, не подумайте плохого). «Фирс не мыслит себя вне барина». «Татьяна для окружающих как открытая дверь, в которую может войти каждый».

Бог с ними, с двусмысленностями и эротическими коннотациями. Дети путают утварей с тварями, шашни с шаржнями, понятия не имеют о том, что такое стружки и чем дворянка отличается от дворняжки. Забвение правил — отнюдь не самое страшное: страшен распад языка, в котором половина слов уже незнакома, а другая — помесь жаргонизмов с англицизмами.

Я провел как-то опрос среди студентов — попросил прочитать хоть одно стихотворение наизусть. Некоторые помнили Хармса. Девочки начинали декламировать «Письмо Татьяны» и сбивались на десятой строчке. Кое-кто пытался хитрить, читая в качестве стихотворений тексты песен БГ и «Умытурман», но я решительно пресек жульничество. Почти все помнят по пять-шесть строчек из школьной программы, но это именно обрывки, обмылки, плавающие в вязкой среде современного подросткового сознания. Та же ситуация с орфографическими правилами: все помнят, что «не» с прилагательными пишется вместе в каких-то определенных случаях, но в каких, толком не помнит уже никто. Да и перечислить части речи, общим числом 10, могут далеко не все. Почему-то обязательно забывают местоимение и междометие, да вдобавок путают их.

Чтобы разобраться, зачем нужна орфография, я написал когда-то целую книгу, но одно дело — разбираться в перипетиях 18-го года, а другое — сориентироваться в новых реалиях. Я до сих пор не уверен, что детям нужно учиться грамоте. Я боюсь посягать на их время и умственную энергию. Я вижу вокруг явное и катастрофическое падение грамотности, но не знаю, хорошо это или плохо. Для меня — плохо, но, может, это потому, что я привык уважать себя за грамотность, а тут вдруг уважать себя стало не за что? Тоже мне добродетель.

В поисках ответа я добрался до любимой кафедры практической стилистики русского языка на журфаке. Когда-то именно преподаватели этой кафедры были для нас на родном факультете главной отдушиной: русскому языку они учили весело и ненавязчиво, цитаты для примеров подбирали лихие, полузапретные, а всеобщий кумир Дитмар Эльяшевич Розенталь, знавший русский язык лучше всех на свете, говорил на своих лекциях просто: «Если не знаете, как пишется — «здесь» или «сдесь», пишите «тут». Если, конечно, не додумаетесь написать «туд».

И на любимой кафедре мне объяснили следующее.

Пункт первый. Грамотность в обществе, если судить по сочинениям и по уровню студенческих работ, не упала, а перераспределилась. Прежде более-менее грамотна была примерно половина населения, а то и две трети. Сегодня совершенно неграмотны процентов 70, а как следует умеют писать и говорить — процентов 30. То есть вместо среднего уровня появилась резкая поляризация — как, впрочем, и в материальной сфере. «Средний класс» в смысле орфографическом отсутствует так же, как и в имущественном. Причем самые безграмотные дети, как свидетельствуют репетиторы, — дети высокопоставленных и просто богатых родителей: их сведения о русской реальности стремятся к нулю, поскольку большую часть времени они проводят либо за границей, либо за заборами элитных коттеджных поселков. А не зная жизни своей страны, нельзя знать и ее язык: половина понятий остается для тебя абстракцией. Стручки со стружками перепутал именно сын крупного олигарха. Он никогда не имел дела со стружками.

Пункт второй. Никакой врожденной грамотности не существует, это миф, а сама по себе грамотность формируется тремя факторами. Первый — зрительная память (человек много читает и запоминает образ слова). Второй — механическая память (рука запоминает, как слово пишется). И третий — знание правил, но это уже для сложных случаев, когда глаз и рука сомневаются. У тех, кто много читает и пишет, все виды памяти срабатывают механически, они не отдают себе отчета в этом и полагают, что грамотны от рождения. Тогда как наследуется только хорошая зрительная память (механическая — приобретается): вот почему так грамотны учительские дети… и дети разведчиков.

Так вот, вторая и главная составляющая — механическая память руки — сегодня решительно потеснена: компьютер, которым большинство детей владеет с детства, не предполагает начертания слова. Ударяя по клавишам, школьник не запомнит, как пишется слово «престидижитатор». Только долго и тщательно выводя его рукой, вы запомните все изгибы этих «е» и «и», «т» и «д». Кроме того, компьютер сам хорошо умеет исправлять орфографические ошибки: в большинстве текстовых редакторов эта функция осуществляется автоматически. Пользователю необязательно задумываться — в результате об истинном уровне собеседника можно судить только по его электронным письмам. Один из моих сравнительно молодых начальников умудрялся писать довольно грамотные статьи, но, заказывая мне тексты, присылал почту с такими ляпами, что я поначалу принимал это за утонченную шутку.

Пункт третий. «Безграмотность — плата за свободу», как сформулировала однажды Евгения Николаевна Вигилянская, автор лучшего на моей памяти учебника русского языка для абитуриентов. Раньше между автором и читателем стояла сплоченная армия научных редакторов, консультантов и корректоров. Иногда эти персонажи вторгались не в свою область, корежили стиль, лезли в авторское мировоззрение. Но когда они занимались своим делом, польза от них была огромная и несомненная. Сегодняшняя редакция чаще всего не может себе позволить содержать корректора. Оказаться без присмотра этой придирчивой публики оказалось еще страшней, чем внезапно лишиться патроната советской власти.
Даже в речениях и публикациях руководителей государства периодически встречаются конструкции «предпринять меры» (тогда как их надо принимать), «озвучить предложения» (тогда как озвучивают фильм, а предложения обнародуют или излагают вслух), «обсуждали о том, что» (ну, здесь понятно). О всяких «составляет из себя», «выливается на обществе» и «тех, кому зависят» я уж и не говорю: с управлением в русском языке вообще полная беда. «И не только в языке», как объяснили мне все на той же кафедре. Кризис управления в равной степени коснулся языка страны и ее государственной системы: служебные части речи, как чиновники, стоят не на своих местах. Их тоже слишком много, они бюрократически избыточны: «понимать о том», «обсуждать об этом», «период, о котором вы указываете», «означает о том», «заметил о том» — это все из речи первых лиц государства. Есть и еще одна проблема: в русском языке существуют так называемые глаголы сильного управления, обязательно требующие дополнения. В речи большинства государственных людей или бизнесменов они постоянно употребляются без существительных: мы договоримся (о чем?!), проплатим (что?), разберемся (в чем?). Мы озвучим, разрулим, выскажем. Что — не уточняется. Потому что все это — суета вокруг пустоты, утрата объекта, конец материи. Власть, обслуживающая сама себя. И орфография — истинное зеркало ее компетентности и тайная проговорка о задачах: по любимому толстовскому выражению, ДЕЛАТЬ НИЧЕГО. Это, подчеркивал Толстой, гораздо хуже, чем ничего не делать.
У Кубрика в «Космической Одиссее» есть потрясающий эпизод — постепенное отключение компьютера. Огромная машина теряет рассудок, повторяется, вырождается на глазах — это отключается один блок памяти за другим. Нечто подобное происходит и с обществом, освобождающимся от условностей, поскольку только условности и имеют смысл. Сначала, как показывает практика, отмирают самые тонкие функции — правописание «не» с прилагательными и причастиями, следующей жертвой оказывается несчастное удвоенное «н», потом приходит черед пунктуации — двоеточия и тире испаряются, остаются только запятые. Наконец, полную деградацию обозначает путаница между «тся» и «ться»…

Дело даже не в том, что наша речь неправильна. Дело в том, что наша нынешняя речь не предполагает уважения к собеседнику. То есть мы не хотим, чтобы он уважал нас за грамотность. Пусть уважает за что-то другое — за деньги, например, или за умение поставить этого собеседника на место. Знание орфографии, свободное владение цитатами, связная и богатая речь перестали быть критериями, по которым оценивается собеседник. И это самое серьезное последствие общественных перемен последнего двадцатилетия. Дело тут, как вы понимаете, не только в нищенской зарплате учителей словесности, а в нищенском статусе словесности как таковой, вне зависимости от госсубсидий.

Впрочем, остались еще люди, для которых грамотность по-прежнему нечто вроде пароля, а знание наизусть тысячи стихов — вполне достаточный аргумент, чтобы влюбиться в этого знатока. Только количество этих людей вернулось к уровню, скажем, XVIII века — когда интеллигенция только-только начинала формироваться.

Ну и нормально. Не худший был век. Может, он был еще и получше, чем времена поголовного страха и столь же поголовной грамотности. "

02.12.2005

Постоянный адрес статьи :
http://www.flb.ru/info/35657.html  Дмитрий Быков
Огонек

Игорь Иртеньев

Когда-то гости к нам съезжались...

Когда-то гости к нам съезжались
И в доме царствовал бедлам,
А нынче все поразбежались
И затаились по углам.

Иных уж нет, а те далече,
А эти есть, но не хотят.
Окончен бал, погасли свечи
Или едва-едва коптят.

Да черт бы с ними, со свечами,
Тут дело вовсе в свечах.
Мы стали старыми хрычами,
И дух веселья в нас зачах.

А впрочем, нет. Еще осталось
Его чуть-чуть на самом дне,
Хотя все явственнее старость
В немытом видится окне.

А старость – это мир, который,
Рассеяв дым наивных грез,
Нам похоронною конторой
В окно грозит вполне всерьез.

А это, выражаясь вкратце,
Уже не больно-то смешно.
Так, может, с духом нам собраться
И, наконец, помыть окно?

Да укрепить получше раму,
Достав волшебный суперклей.
И пусть эстеты ценят драму,
А нам комедия милей.

Дмитрий Быков

НИ ЧЕРТУ КОЧЕРГА

Революция в образовании свершилась – как и положено революциям, незаметно. Дмитрий Медведев внес поправки в закон об образовании. Самая значительная сводится к тому, что желающие смогут сдавать по русскому и литературе не тест, а экзамен. То есть узаконена двойная норма: кто хочет – пусть ставит крестики и галочки, кто чувствует себя способным на большее – пусть отвечает устно или пишет сочинение.

Реформа вполне в медведевском стиле: ничто из дурного не уничтожено и даже не потеснено, а для хорошего оставлена лазейка, скорее обременительная, чем спасительная. Спросите любого среднего школьника, что он сделает охотнее – заполнит тест или напишет сочинение? Именно отсутствие обязательного для всех выпускного сочинения привело к нынешней ситуации, когда – пробегитесь по блогам – российский гражданин элементарно не может выразить переполняющие его чувства. Ругаться – способен, визжать – ради бога, но внятно и последовательно аргументировать – боже упаси. Его этому не учили. ЕГЭ по литературе не привел ни к чему, кроме начетничества. Попытка формализовать гуманитарные знания – найдите в тексте метафору, метонимию, синекдоху, гиперболу или олицетворение – окончательно уничтожила стимулы нормально преподавать: вообще-то учитель литературы учит не литературоведческим терминам, они и профессиональному-то критику не слишком нужны. Учитель учит понимать литературу, обнаруживать в ней связи с современностью, вычитывать из нее спасительные рецепты. Гражданственности и небезразличию учит, в конце концов. А школьникам предлагается ответить на вопрос, «к какому роду литературы (жанру) принадлежит данный фрагмент». И ничего другого в ЕГЭ при всем желании не впишешь – ведь ЕГЭ для того и вводится, чтобы засушить учащимся последние мозги.

Теперь нам вроде как разрешили принимать у особо одаренных гуманитариев сочинения и устные экзамены. То есть писать или не писать сочинение – вопрос личного выбора учащихся. Что касается экзаменационных билетов по литературе, то разработка их – дело будущего, но я по собственным школьным временам помню, что формулировка тем в этих билетах была из ряда вон. Что-нибудь про «фамусовское общество» и «образы чиновников в «Ревизоре». Мы опять сделаем все возможное, чтобы отучить детей думать – потому что для хороших билетов с интересными вопросами нужна новая концепция преподавания литературы. А ее нет.


Сейчас по всей стране идут ЕГЭ. И мои выпускники этого года тоже сдают эти галочные экзамены. Я вижу, каких нервов им стоит это сопрокосновение с бездушной машиной – а не с понимающим и вдумчивым учителем. Говорили, что школьник перед ЕГЭ будет меньше нервничать. Отнюдь! На экзамене старого образца он имел дело с педагогами, с которыми и так уже провел вместе не один год. А теперь ему противостоит безликая и абсолютная мощь, которой дела нет до его личных особенностей. Государству так удобней: с болванками, а в перспективе – с болванами. Президент озаботился этой ситуацией. Пообещал. И как всегда, не сделал ничего – то есть сделал четверть дела, что еще хуже, чем ничего. Потому что на все недоумения можно будет отвечать: ну вот же, мы обратили внимание, дело сдвинулось...

И во всем у него так. И что самое обидное, не только у него.

Ну никогда не вредно послушать:

Константин Скуратов

Сами

Сами… сами… сами… сами…
Никого винить не надо…
Мы в свои садились сани,
За свою сражались правду.
В коммунизм привычно веря,
Как родители в Христа -
Безвозвратные потери…
Необжитые места…
Брошен клич! Мы жизни старой
Яму весело копали,
И под трубы и литавры
Сами в яму ту попали…
Нас по морде часто били,
Говорили, что негожи,
Нас задвинули, забыли –
Всем нужнее помоложе…
В нас живет интеллигентность –
Груз вины чужих ошибок.
Стала лишней наша честность,
Пыл работать за «спасибо».
Прах стряхнули жизни прошлой –
К жизни новой нет привычки…
И ломают нас как спички –
Без нужды, от скуки пошлой.
Раньше мы весь мир пугали!
Нынче просим подаянье…
Что хвалили – обругали…
Крест… Голгофа… покаянье…
Обитатели обочин,
Жизни жертвуем часами…
Кто творцы тех многоточий?
Сами… сами… сами… сами…

http://www.stihi.ru/2011/05/01/8765

Вновь весна!

Вновь весна! За белыми снегами
Чудится влюбленности пора.
...женщина со стройными ногами
Отдавила мне мозоль с утра...

Это чувство в нас живет веками -
Побоку проблемы и дела!
...женщина с изящными руками
Мне билет в трамвае продала...

Свет надежды тоненькой полоской,
Знаю точно - счастье впереди!
...женщина с роскошною прической
Отказалась выдать мне кредит...

Да, любовь - великое искусство!
Лишь импровизируйте смелей!
...женщина с огромным пышным бюстом
Не вернула в сдаче пять рублей...

Счастья ожидание так зыбко...
Никакой уверенности нет.
...женщина с загадочной улыбкой
Штраф взяла - я шел на красный свет...

Всюду луж мерцающие кляксы,
Скоро снег заменится на грязь!
...женщина, доступная за баксы,
Мне на спину плюнула, смеясь...

И пускай меня на всех не хватит,
Пусть на Казанову не тяну -
Женщина со скалкой и в халате
Мне устроит вечером ВЕСНУ!!!!

http://www.stihi.ru/2011/03/08/3960