Дусик

Увы,были. Я -знаю.

Кстати, теперь и в России будет свой Малый Совнарком.Ведмед его мать! ...И отец!

Наверх, вы товарищи, все по местам!

Последний парад наступает!
Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,
Наверх якоря поднимая.
Готовые к бою орудия в ряд,
На солнце зловеще сверкая!

Из пристани верной мы в битву идем,
Навстречу грозящей нам смерти,
За Родину в море открытом умрём,
Где ждут желтолицые черти!

Свистит, и гремит, и грохочет кругом.
Гром пушек, шипение снаряда,
И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг»
Подобен кромешному аду!

В предсмертных мученьях трепещут тела,
Вкруг грохот, и дым, и стенанья,
И судно охвачено морем огня, —
Настала минута прощанья.

Прощайте, товарищи! С Богом, ура!
Кипящее море под нами!
Не думали мы еще с вами вчера,
Что нынче уснем под волнами!

Не скажут ни камень, ни крест, где легли
Во славу мы русского флага,
Лишь волны морские прославят одни
Геройскую гибель «Варяга»![3]

Отредактировано Городовая (12-05-2012 00:35:22)

Еще не сорваны погоны
И не расстреляны полки,

               
Еще не красным, а зеленым

Восходит поле у реки.

   Им лет не много и не мало,

   Но их судьба предрешена.
 
   Они еще не генералы,
   
   И не проиграна война.

У них в запасе миг короткий
Для бурной славы и побед,
Сентиментальные красотки
Им восхищенно смотрят вслед.

   А на парадах триумфальных
   Их ждут награды и чины,
   Но эти сцены так фатальны,
   А эти лица так бледны.

      Кровавая, хмельная,
       
      Хоть пой, хоть волком вой!
       
      Страна моя родная,
   
      А что ж ты делаешь со мной?

Горят фамильные альбомы
В каминах жарких на углях,
От стен Ипатьевского дома
Уже накатывает страх,

   Уже сошел с небес мессия,
   И помыслы его чисты.
   Свой вечный крест несет Россия,
   Считая свежие кресты.

Вчера изысканные франты,
Сегодня - рыцари войны,
Они еще не эмигранты,
Они еще ее сыны.

   Но жизнь прошла, как не бывало,
   И не оставила следа.
   На горизонте догорала
   Их путеводная звезда.

      Кровавая, хмельная,
      Хоть пой, хоть волком вой!
      Страна моя родная,
      А что ж ты делаешь со мной?

Последний выстрел с сердцем скрещен,
Неумолим прощальный взгляд,
Но дневники любивших женщин
Их для потомков воскресят.

   Ах, боже мой, что б с нами было,
   Когда бы это все не зря...
   Когда бы разум не затмила
   На башне красная заря?

      Кровавая, хмельная,
      Хоть пой, хоть волком вой!
      Страна моя родная,
      А что ж ты делаешь со мной?

Отредактировано Городовая (12-05-2012 00:44:06)

Осовец не был первоклассной крепостью. Его укрепления были просто усилены, а древняя артиллерия не могла тягаться с немецкой. Сила его заключалась в расположении: он стоял на высоком берегу реки среди непроходимых болот. Окружить его враг не мог, остальное сделала доблесть русских солдат. Осовец сорвал планы немцев, на 6 месяцев преградив им путь на восток. Защитники крепости - это особая тема. 900-килограммовые снаряды крушили сталь и бетон, позиции были адом, высшее командование уже не верило, что Осовец выстоит, но дух русского солдата не был сломлен. Гарнизон скоро привык к реву и взрывам снарядов; измученные боями и оборонительными работами солдаты балагурили, глядя на ходящие ходуном стены казематов: «Пущай стреляет, по крайней мере выспимся»,— и держались месяц за месяцем. В крепости были опытные офицеры и инженеры, во главе с решительным комендантом, патриотом России. А вот летописцев у Осовца не было. Героем тут был каждый.
…Кем был солдат, пулеметом прижавший к земле ворвавшуюся на позиции немецкую пехоту? Под артогнем погибла вся его рота, а он чудом выжил и, оглушенный взрывами, чуть живой, косил врага, пока его не забросали гранатами. Он спас позицию, и, возможно, всю крепость. Его имя мы не узнаем никогда.
…На защитников ползет зеленое облако смерти; люди хрипят, задыхаются, обматывают лица гимнастерками, выкашливают кровь и куски легких — как поднять их с земли, заставить драться? Кем был тот поручик ополченческого батальона, что через кашель прохрипел «За мной!», встал из окопа и пошел навстречу врагу? Его тут же убили, но ополченцы поднялись и дрались, пока им на помощь не подоспели стрелки.
…А артиллеристы броневой батареи на Скобелевой горе, по которым германец выпустил 2000 тяжелых снарядов? Они оглохли от непрерывного грохота, из ушей текла кровь. И  этот ад длился полгода.
…Архивы не сохранили и имена расчетов, прямыми попаданиями разбивших «Большие Берты». Совершив подвиг, они остались безвестными.
Отражение газового штурма 6 августа 1915 года является блестящей страницей в истории русской армии. Ничего подобного в мировой военной практике не было. Позже, сами немцы назвали эту контратаку «атакой мертвецов». Как же могло получиться, что полуживые воины с тремя пулеметами обратили в бегство три полка «самой лучшей в мире» германской пехоты? Отговорок было много: «Наша пехота слишком рано пошла вперед и понесла потери от своих же газов»; «Солдаты, напуганные непроходимостью болот, больше топтались на месте, чем шли вперед» и т.д. и т.п. Может быть, доля правды в этом и есть. Но действительная причина поражения умелого германского вояки заключалась в иной «непроходимости»: в огромной выносливости русского солдата, его уникальной стойкости и храбрости.
С конца XIX века германский генеральный штаб превратил войну в точную науку. Операции просчитывались до мельчайших деталей, до секунды; ловушки, в которые попадала русская армия, были многократно отрепетированы на учениях. В деле убивания людей немцы были «впереди планеты всей». Первыми создали фантастические пушки, первыми применили газ для массового убийства; им не приходилось экономить снаряды; их грамотные солдаты умели читать карту, казались инициативней и толковее русских крестьян, но …Они не могли, не могут и не смогут умирать за Родину, «за други своя». Не смогут ложиться на амбразуру дзота, вызывать огонь на себя. А наш солдат сможет! Даже сейчас, когда его усиленно инфицируют деньгоманией и пофигизмом. Потому что это — хромосомный набор, и у нас он иной, нежели у них.

Русские не сдаются!

Прусаки всегда были козлами!

«Вторая битва при Ипре, 22 апреля по май 1915». Джек Ричардс. Канадский военный музей

22—25 апреля произошла вторая битва при Ипре, в ходе которой германская 4-я армия нанесла контратаку на Ипрский выступ и заняла его большую часть.

В первый день операции, после двухдневной бомбардировки, 22 апреля немцы впервые крупномасштабно применили химическое оружие (хлор). В результате газовой атаки в течение нескольких минут погибли около 6 тыс. человек.

Через два дня была организована вторая газовая атака, но эффективность её была низкой из-за контрмер, предпринятых союзниками (противогазы и др.).