Матерый, если бы я НАС только верила в бога, я бы попросила его: "Боже! Сделай так, чтобы мЫшление превратилось в мышление!"

Мы, Бухваловы, люди старорежимные. И вообще! Я-то, постарше тебя буду! И кого это, к примеру, в пристрастии к мЫшам надо подозревать?

Потому и пошел он...

Интересно узнать:
А чем ,например,лучше Андрей Олегович Санников?
Скучает ли народ по Станиславу Станиславовичу Шушкевичу?
И почему за Александра Григорьевича Лукашенко подано-79,65% голосов?

Сергей Довлатов. Хочу быть сильным. Демарш энтузиастов
(соавт. В. Бахчанян, Н. Сагаловский). -
Париж: Синтаксис, 1985.

Когда-то я был школьником, двоечником, авиамоделистом. Списывал диктанты у Регины Мухолович. Коллекционировал мелкие деньги. Смущался. Не пил...
Хорошее было время. (Если не считать культа личности.)
Помню, мне вручили аттестат. Директор школы, изловчившись, внезапно пожал мою руку. Затем я окончил матмех ЛГУ и превратился в раздражительного типа с безумными комплексами. А каким еще быть молодому инженеру с окладом в девяносто шесть рублей?
Я вел размеренный, уединенный образ жизни и написал за эти годы два письма.
Но при этом я знал, что где-то есть другая жизнь — красивая, исполненная блеска. Там пишут романы и антироманы, дерутся, едят осьминогов, грустят лишь в кино. Там, сдвинув шляпу на затылок, опрокидывают двойное виски. Там кинозвезды, утомленные магнием, слабеющие от запаха цветов, вяло роняют шпильки на поролоновый ковер...
Жил я на улице Зодчего Росси. Ее длина — 340 метров, а ширина и высота зданий — 34 метра. Впрочем, это не имеет значения.
Два близлежащих театра и хореографическая школа формируют стиль этой улицы. Подобно тому, как стиль улицы Чкалова формируют два гастронома и отделение милиции...
Актрисы и балерины разгуливают по этой улице. Актрисы и балерины! Их сопровождают любовники, усачи, негодяи, хозяева жизни.
Распахивается дверца собственного автомобиля. Появляются ноги в ажурных чулках. Затем — синтетическая шуба, ридикюль, браслеты, кольца. И наконец — вся женщина, готовая к решительному, долгому отпору.
Она исчезает в подъезде театра. Над асфальтом медленно тает легкое облако французских духов. Любовники ждут, разгуливая среди колонн. Манжеты их белеют в полумраке...
Чтобы почувствовать себя увереннее, я начал заниматься боксом. На первенстве домоуправления моим соперником оказался знаменитый Цитриняк. Подергиваясь, он шагнул в мою сторону. Я замахнулся, но тотчас же всем существом ударился о шершавый и жесткий брезент. Моя душа вознеслась к потолку и затерялась среди лампионов. Я сдавленно крикнул и пополз. Болельщики засвистели, а я все полз напролом. Пока не уткнулся головой в импортные сандалеты тренера Шарафутдинова.
— Привет, — сказал мне тренер, — как делишки?
— Помаленьку, — отвечаю. — Где тут выход?..
С физкультурой было покончено, и я написал рассказ. Что-то было в рассказе от моих ночных прогулок. Шум дождя. Уснувшие за рулем шоферы. Безлюдные улицы, которые так похожи одна на другую...
Бородатый литсотрудник долго искал мою рукопись. Роясь в шкафах, он декламировал первые строчки:
— Это не ваше — «К утру подморозило...»?
— Нет, — говорил я.
— А это — «К утру распогодилось...»?
— Нет.
— А вот это — «К утру Ермил Федотович скончался...»?
— Ни в коем случае.
— А вот это, под названием «Марш одноногих»?
— «Марш одиноких», — поправил я. Он листал рукопись, повторяя:
— Посмотрим, что вы за рыбак... Посмотрим... И затем:
— Здесь у вас сказано: «...И только птицы кружились над гранитным монументом...» Желательно знать, что характеризуют собой эти птицы?
— Ничего, — сказал я, — они летают. Просто так. Это нормально.
— Чего это они у вас летают, — брезгливо поинтересовался редактор, — и зачем? В силу какой такой художественной необходимости?
— Летают, и все, — прошептал я, — обычное дело...
— Ну хорошо, допустим. Тогда скажите мне, что олицетворяют птицы в качестве нравственной эмблемы? Радиоволну или химическую клетку? Хронос или Демос?..
От ужаса я стал шевелить пальцами ног.
— Еще один вопрос, последний. Вы — жаворонок или сова?
Я закричал, поджег бороду редактора и направился к выходу.
Вслед донеслось:
— Минуточку! Хотите, дам один совет в порядке бреда?
— Бреда?!
— Ну, то есть от фонаря.
— От фонаря?!
— Как говорится, из-под волос.
— Из-под волос?!
— В общем, перечитывайте классиков. Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Толстого. Особенно — Толстого. Если разобраться, до этого графа подлинного мужика в литературето и не было...
С литературой было покончено.
Дни потянулись томительной вереницей. Сон, кефир, работа, одиночество. Коллеги, видя мое состояние, забеспокоились. Познакомили меня с развитой девицей Фридой Штейн.
Мы провели два часа в ресторане. Играла музыка. Фрида читала меню, как Тору, — справа налево. Мы заказали блинчики и кофе.
Фрида сказала:
— Все мы — люди определенного круга. Я кивнул.
— Надеюсь, и вы — человек определенного круга?
— Да, — сказал я.
— Какого именно?
— Четвертого, — говорю, — если вы подразумеваете круги ада.
— Браво! — сказала девушка. Я тотчас же заказал шампанское.
— О чем мы будем говорить? — спросила Фрида. — О Джойсе? О Гитлере? О Пшебышевском? О черных терьерах? О структурной лингвистике? О неофрейдизме? О Диззи Гиллеспи? А может быть, о Ясперсе или о Кафке?
— О Кафке, — сказал я.
И поведал ей историю, которая случилась недавно:
«Прихожу я на работу. Останавливает меня коллега Барабанов.
— Вчера, — говорит, — перечитывал Кафку. А вы читали Кафку?
— К сожалению, нет, — говорю.
— Вы не читали Кафку?
— Признаться, не читал.
Целый день Барабанов косился на меня. А в обеденный перерыв заходит ко мне лаборантка Нинуля и спрашивает:
— Говорят, вы не читали Кафку. Это правда? Только откровенно. Все останется между нами.
— Не читал, — говорю.
Нинуля вздрогнула и пошла обедать с коллегой Барабановым...
Возвращаясь с работы, я повстречал геолога Тищенко. Тищенко был, по обыкновению, с некрасивой девушкой.
— В Ханты-Мансийске свободно продается Кафка! — издали закричал он.
— Чудесно, — сказал я и, не оглядываясь, поспешил дальше.
— Ты куда? — обиженно спросил геолог.
— В Ханты-Мансийск, — говорю. Через минуту я был дома. В коридоре на меня обрушился сосед-дошкольник Рома. Рома обнял меня за ногу и сказал:
— А мы с бабуленькой Кафку читали! Я закричал и бросился прочь. Однако Рома крепко держал меня за ногу.
— Тебе понравилось? — спросил я.
— Более или менее, — ответил Рома.
— Может, ты что-нибудь путаешь, старик? Тогда дошкольник вынес большую рваную книгу и прочел:
— РУФКИЕ НАРОДНЫЕ КАФКИ!
— Ты умный мальчик, — сказал я ему, — но чуточку шепелявый. Не подарить ли тебе ружье? Так я и сделал...»
— Браво! — сказала Фрида Штейн. Я заказал еще шампанского.
— Я знаю, — сказала Фрида, — что вы пишете новеллы. Могу я их прочесть? Они у вас при себе?
— При себе, — говорю, — у меня лишь те, которых еще нет.
— Браво! — сказала Фрида.
Я заказал еще шампанского...
Ночью мы стояли в чистом подъезде. Я хотел было поцеловать Фриду. Точнее говоря, заметно пошатнулся в ее сторону.
— Браво! — сказала Фрида Штейн. — Вы напились как свинья!
С тех пор она мне не звонила.
Дни тянулись серые и неразличимые, как воробьи за окнами. Как листья старых тополей в унылом нашем палисаднике. Сон, кефир, работа, произведения Золя. Я заболел и выздоровел. Приобрел телевизор в кредит.
Как-то раз около «Метрополя» я повстречал бывшего одноклассника Секина.
— Где ты работаешь? — спрашиваю.
— В одном НИИ.
— Деньги хорошие?
— Хорошие, — отвечает Секин, — но мало.
— Браво! — сказал я.
Мы поднялись в ресторан. Он заказал водки.
Выпили.
— Отчего ты грустный? — Секин коснулся моего рукава.
— У меня, — говорю, — комплекс неполноценности.
— Комплекс неполноценности у всех, — заверил Секин.
— И у тебя?
— И у меня в том числе. У меня комплекс твоей неполноценности.
— Браво! — сказал я. Он заказал еще водки.
— Как там наши? — спросил я.
— Многие померли, — ответил Секин, — например, Шура Глянец. Глянец пошел купаться и нырнул. Да так и не вынырнул. Хотя прошло уже более года.
— А Миша Ракитин?
— Заканчивает аспирантуру.
— А Боря Зотов?
— Следователь.
— Ривкович?
— Хирург.
— А Лева Баранов? Помнишь Леву Баранова? Спортсмена, тимуровца, победителя всех олимпиад?
— Баранов в тюрьме. Баранов спекулировал шарфами. Полгода назад встречаю его на Садовой. Выходит Лева из Апраксина двора и спрашивает:
«Объясни мне, Секин, где логика?! Покупаю болгарское одеяло за тридцать рэ. Делю его на восемь частей. Каждый шарф продаю за тридцать рэ. Так где же логика?!.»
— Браво! — сказал я.
Он заказал еще водки...
Ночью я шел по улице, расталкивая дома. И вдруг очутился среди колонн Пушкинского театра. Любовники, бретеры, усачи прогуливались тут же. Они шуршали дакроновыми плащами, распространяя запах сигар. Неподалеку тускло поблескивали автомобили.
— Эй! — закричал я. — Кто вы?! Чем занимаетесь? Откуда у вас столько денег? Я тоже стремлюсь быть хозяином жизни! Научите меня! И познакомьте с Элиной Быстрицкой!..
— Ты кто? — спросили они без вызова.
— Да так, всего лишь Егоров, окончил матмех...
— Федя, — представился один.
— Володя.
— Толик.
— Я — протезист, — улыбнулся Толик. — Гнилые зубы — вот моя сфера.
— А я — закройщик, — сказал Володя, — и не более того. Экономно выкраивать гульфик — чему еще я мог бы тебя научить?!
— А я, — подмигнул Федя, — работаю в комиссионном магазине. Понадобятся импортные шмотки — звони.
— А как же машины? — спросил я.
— Какие машины?
— Автомобили? «Волги», «Лады», «Жигули»?
— При чем тут автомобили? — спросил Володя.
— Разве это не ваши автомобили?
— К сожалению, нет, — ответил Толик.
— А чьи же? Чьи же?
— Пес их знает, — откликнулся Федя, — чужие. Они всегда здесь стоят. Эпоха такая. Двадцатый век...
Задыхаясь, я бежал к своему дому. Господи! Торговец, стоматолог и портной! И этим людям я завидовал всю жизнь! Но про автомобили они, конечно, соврали! Разумеется, соврали! А может быть, и нет!..
Я взбежал по темной лестнице. Во мраке были скуповато рассыпаны зеленые кошачьи глаза. Пугая кошек, я рванулся к двери. Отворил ее французским ключом. На телефонном столике лежал продолговатый голубой конверт.
Какому-то Егорову, подумал я. Везет же человеку! Есть же такие счастливчики, баловни фортуны! О! Но ведь это я — Егоров! Я и есть! Я самый!..
Я разорвал конверт и прочел:
«Вы нехороший, нехороший, нехороший, нехороший, нехороший!
Фрида Штейн.
Р. S. Перечитайте Гюнтера де Бройна, и вы разгадаете мое сердце.
Ф. Штейн.
Р. Р. S. Кто-то забыл у меня в подъезде сатиновые
нарукавники.
Ф. Ш.»
Что все это значит?! — думал я. Торговец, стоматолог и портной! Какой-то нехороший Егоров! Какие-то сатиновые нарукавники! Но ведь это я — Егоров! Мои нарукавники! Я нехороший!.. А при чем здесь Лев Толстой? Что еще за Лев Толстой?! Ах да, мне же нужно перечитать Льва Толстого! И еще — Гюнтера де Бройна! Вот с завтрашнего дня и начну...

Все относительно: Сколько раз не скажи халва, во рту слаще не станет.
Но стоит сказать - "Мы все в дерьме!" и от стойкого запаха будет трудно
избавиться.

Французский просветитель Жан-Жак Руссо писал: “Самое древнее из всех обществ и единственно естественное - это семья. Таковым образом, семья - это, если угодно, прообраз политических обществ, правитель - это подобие отца, люд - детей...”.

Литва
В виду решения Верховного Совета СССР 16 января 1991 года о проведении всесоюзного референдума, Верховный Совет Литовской ССР издал Постановление «Об опросе жителей Литовской Республики», уточнив его затем постановлением от 18 января 1991 года, согласно которым в Литве должен был пройти опрос жителей. Это было расценено Президентом СССР как намерение блокировать исполнение в республике решений о проведении референдума по вопросу сохранения Союза ССР. Он назвал этот опрос и попытки объявить его «плебисцитом о будущем Литовского государства» юридически несостоятельными.
9 февраля была проведена «избирательная консультация» в Литве: участвовали 84 % избирателей, 90,4 % из них высказались за независимую демократическую Литовскую республику. На этом основании 12 февраля Исландия признала независимость Литвы.
Латвия
Высшие органы власти Латвии объявили бойкот всесоюзного референдума. 3 марта была проведена «избирательная консультация» по вопросу о независимости[21]. За независимость высказались 73,6 % голосовавших.
Эстония
3 марта в Эстонии состоялся референдум[22] по вопросу независимости Эстонской Республики, в котором приняли участие лишь «правопреемные граждане» Эстонской Республики, а также лица, получившие так называемые «зелёные карточки» Конгресса Эстонии (то есть сделавшие устное заявление о поддержке независимости Эстонской Республики; было выдано около 25.000 карточек). 78 % проголосовавших поддержали идею национальной независимости от СССР.
Несмотря на то, что Эстония бойкотировала проводившийся 17 марта всесоюзный референдум, в северо-восточных районах, населённых преимущественно русскими, местные власти организовали голосование.
Грузия
Властями Грузии был бойкотирован референдум СССР, и назначен республиканский референдум по вопросу выхода Грузии из состава СССР на 31 марта. В республиканском референдуме приняло участие 90,79 % избирателей (в том числе, из Абхазии), 99,08 % из которых проголосовали за восстановление государственного суверенитета Грузии.
4 февраля сессия Верховного Совета самопровозглашённой Республики Южная Осетия обратилась к Президенту СССР о выводе грузинских вооруженных формирований из Южной Осетии и введении чрезвычайного положения на всей территории Южной Осетии силами МВД СССР. В день всесоюзного референдума, который был запрещён в Грузии, но проводился в Южной Осетии, грузинские вооружённые формирования предприняли массированный штурм Цхинвала с целью овладеть им (на следующий день, 18 марта, произошло убийство в Ередви). В Южной Осетии против сохранения СССР проголосовали только 9 человек из 44 тысяч.
Молдавия
В ССР Молдова был бойкотирован всесоюзный референдум, но его проведение поддержали самопровозглашённые Республика Гагаузия и Молдавская Приднестровская ССР. Участвовало 84 % избирателей Приднестровья, из числа которых 98 % проголосовали за сохранение СССР. В Гагаузии участвовало 97 % избирателей, из числа которых 98 % высказались за сохранение СССР.
Армения
Власти Армении отказались от организации проведения всесоюзного референдума. В феврале 1991 года Верховный Совет Армении принял процедуру организации референдума по вопросу о независимости республики. Референдум должен был состояться через 6 месяцев, вопрос был сформулирован как: «Согласны ли Вы, чтобы Республика Армения была независимым демократическим государством вне состава СССР?» 21 сентября 95 % избирателей приняли участие в голосовании и 99 % проголосовавших высказались за выход Армении из состава Советского Союза.

И это всё!
А распустили Союз почему то ЕЛЬЦИН,КРАВЧУК,ШУШКЕВИЧ. "Странно" правда???

Результаты в союзных республиках, поддержавших референдум о сохранении СССР  Республика Число граждан,
включённых в списки
для голосования Число граждан,
принявших участие в голосовании Число граждан,
ответивших «Да» Число граждан,
ответивших «Нет» Число бюллетеней,
признанных недействительными
абс. % абс. % абс. % абс. %
РСФСР 105.643.364 79.701.169 75,4 56.860.783 71,3 21.030.753 26,4 1.809.633 2,3
Украинская ССР ¹ 37.732.178 31.514.244 83,5 22.110.899 70,2 8.820.089 28,0 583.256 1,8
Белорусская ССР 7.354.796 6.126.983 83,3 5.069.313 82,7 986.079 16,1 71.591 1,2

Отредактировано Городовая (21-05-2011 23:44:44)

Матерый, как учит геополитика - Средняя Азия и Северный Кавказ - это наши рубежи. Российские. Ну и просираем мы их потихоньку. Смешно! Мы ушли, америкосы пришли, - и мы это уже хаваем.

А Белоруссии, как и нам, не нужна слабая Россия.

Я не знаю, про себя ты, или про всю Белоруссию. Но в любом случае, в девяностые в России такое могли бы сказать немногие. (Да и сейчас, когда в бардаке живут почти все регионы). Значит, всё не так плохо?!